— Сегодня охота на дикого оленя у нас в области больше всего похожа на беспредел, — возмущаются оленеводы.
— Сколько можно об этом говорить? — первое, что довелось услышать в региональной Госохотинспекции.
— У самих оленеводов должно быть желание все привести в порядок, — заметили в комитете по экономической политике и хозяйственной деятельности областной думы.
Вопрос, как видим, вызывает неоднозначную реакцию. Проблема же истребления оленей на Кольском Севере на протяжении уже многих лет не находит решения. Под видом диких убивают домашних. Незаконный промысел процветает. И говорить, наверное, придется столько, сколько потребуется для наведения хоть какого-то порядка.
Тундра оказалась беззащитной
Разогнали стадо в конце февраля. Произошло это в районе Туманного, а обнаружили оленеводы одну часть своих животных за рекой Харловкой, другую — перед ней, а третью браконьеры угнали аж за Серебрянское водохранилище.
— Не хватило около трехсот голов, — рассказывает председатель СХПК «Тундра» Виктор Старцев. — Милицию мы вызвали, но уголовного дела не заводилось, так как улик не нашлось. По другим фактам и дела возбуждались, и виновных устанавливали, но получали они минимальные наказания. По сути, сходило с рук. Эти господа безнаказанно уничтожают домашних оленей. Приспособились загонять стада в определенное место и отстреливать там. Причем зачастую берут не все, а вырезают у туш нужные части, остальное бросают. Наши работники находили оленей либо с вырезанными языками, либо с отрубленными головами. Но сейчас браконьеры изменили тактику. Если раньше прямо на месте отстрела пластали туши, то теперь стараются спрятаться в укромном уголке или увозят туши в тот же Туманный, в гаражи, и там разделывают.
В лихие 90-е поголовье оленей в Мурманской области начало сокращаться со стремительностью моровой напасти. Воля вольная настала для любителей тундрового «сафари», а браконьеры принялись обосновываться по-деловому. В оленеводческие же хозяйства пришел развал. Численность стад сократилась в разы. И кто тут насколько «настарался» — из своих и чужих — поди разберись.
Желающих потешить охотничий азарт на просторах Кольского полуострова несть числа. По данным Госохотинспекции, только официально зарегистрированных охотников 25 тысяч. А сколько еще тех, кто промышляет без всяких на то разрешений?.. Добывают нынче оленей, вооружась мощно — снегоходами и вертолетами, современными оружием и средствами навигации. И тундра перед таким агрессором оказалась, по большому счету, беззащитной.
Не сошлись по понятиям
Но сегодня перед оленеводческими хозяйствами поставлена задача наращивать поголовье. Дело благое. Взявшись за него, оленеводы стали сокращать процент убоя и оставлять больше молодняка на воспроизводство. Однако насколько успешными окажутся усилия, зависит не только от естественной «прибыли». Слишком тяжелы у нее противовесы.
— То, что мы оставляем телят на воспроизводство, может не дать эффекта, который ожидаем, — не скрывает Виктор Старцев. — Уже который год говорим: надо пересмотреть вопрос об охоте на наших пастбищах. И когда, наконец, жестко возьмутся за господ, превративших добычу домашних оленей в постоянный бизнес? Особенно это касается Туманного и в последние годы — ЗАТО Островной.
В кооперативе считают, что одним из барьеров для незаконного отстрела должен стать запрет на охоту на определенных территориях — там, где пасутся домашние олени, а дикие не водятся.
— В Мурманской области существуют две популяции дикого северного оленя — западная и восточная. Западная в основном распространена в пределах Лапландского заповедника. Восточная располагается в Терском районе и на юге Ловозерского — главным образом на правобережье реки Поной. Это научно доказано, — заметил Виктор Александрович. — С домашними оленями контакты возможны лишь в районе горы Каменник. Поэтому и охоту на дикого северного оленя нужно разрешать только в правобережье Поноя. А вне среды его обитания — запретить. Раньше такие ограничения были, но потом их сняли. Разрешение на охоту на левом берегу Поноя означает, что под видом диких оленей, которых здесь нет, будут отстреливаться домашние, принадлежащие хозяйствам «Тундра» и «Оленевод». Что и происходит.
То, что «дикарь» обитает не на всей территории Кольского полуострова, а в определенных частях, — для оленеводов не вопрос. Соответствуют их понятиям и данные исследований, которые в свое время провели заполярные ученые. Они даже карту составили — распространения диких и домашних оленей.
Но вот с кем тут у оленеводов нет соответствия в «понятиях», так это с охотоведами.
— Эти научные исследования — бред, — без обиняков отреагировал на мое упоминание о карте и. о. начальника Государственной инспекции по охране, контролю и регулированию использования объектов животного мира и среды их обитания Мурманской области Константин Востряков. — Есть аэросъемки, которые доказывают, что олени подвержены миграции. И ущемлять права охотников мы не можем. Нет на то законных оснований.
Ограничения же, накладывавшиеся ранее, парировал Константин Викторович, делались безосновательно, чем нынешнее руководство охотинспекции заниматься не намерено. Охотоведы, подчеркнул он, законов не пишут и не обсуждают, но обязаны их исполнять.
Что ж, насчет исполнения не поспоришь. Но так-то ратовать за права желающих потешить себя убийством животных, быть настолько беспредельно на их стороне, что даже не подвергать сомнению, а не наносит ли действующий порядок охоты вреда животному миру нашего края? Кстати, на мой вопрос, много ли дохода перепадает региону от 25 тысяч охотников, Константин Викторович ответить затруднился. Выходит, главное — что дает край охотникам. И чтобы не посягал на их права.
А по части защиты домашних оленей у главного охотинспектора области представление простое: если они хозяйские, то и охранять их — головная боль самих хозяев. Пусть, мол, оленеводы не ленятся, а нарезают круги вокруг своих стад. И оленеводческим предприятиям надо не о запретах думать, а о том, чтобы готовить квалифицированные кадры пастухов и увеличивать их штат.
Квалифицированные кадры, и побольше, — тоже спору нет, нужны. Только вот стада стадам рознь. Это вокруг коровьих можно бегать. Олени же вообще-то большую часть года на вольном выпасе.
А по ушам?
«Покуситься» на права охотников оленеводы пытаются еще в одном важном моменте — в том, как те отчитываются по выданным лицензиям.
— Согласно инструкции по добыче, охотнику нужно предъявить только заполненную лицензию и освежеванную тушу оленя. А шкуру, уши, по которым можно определить — дикий он или домашний, предъявлять не надо. Мы предлагали: если охота велась в Ловозерском районе, привозить вместе с тушей шкуру или голову с ушами. Готовы взять на себя утилизацию биологических отходов (у нас есть такая установка), лишь бы убеждаться, на кого действительно ведется охота, — заметил глава «Тундры». — А инструкцию ведь при желании можно переработать.
Но пока такого желания у тех, кто пишет инструкции, не возникает.
Сами же оленеводы оказались обезоруженными (в прямом и переносном смыслах) не только перед двуногими, но и перед четвероногими хищниками. Тоже, заметим, наносящими немалый урон оленьему поголовью.
Пастухам убить, к примеру, медведя, нападающего на стадо, нельзя. За голову мишки, поскольку он не хозяйский, а «государственный», ответственность несет охотинспекция.
— Если мы пишем, что произошло нападение на оленей, просим разрешение на отстрел хищника, нам отписываются, что мы должны привезти в тундру охотинспектора, чтобы тот убедился, что хищник действительно наносит вред, и принял решение об отстреле. Но пока мы всем этим занимаемся, хищник, уничтожив энное количество оленей, может уйти. Такие требования охотоведов, по нашему мнению, неприемлемы. И есть 814-е постановление правительства РФ, где четко говорится о том, что работники хозяйств, занимающихся оленеводством в районах Крайнего Севера, имеют право постоянного ношения оружия и применения его для охраны стад от крупных хищников, — выразил точку зрения одной стороны Виктор Старцев.
А чем руководствуется другая, обосновал Константин Востряков:
— Пусть убивают медведя. Но при этом возмещают ущерб государству. Таков закон. Отстрел возможен, если только была жизненная необходимость, но ее надо доказать...
О недавней истории с погибшим стадом саамской фермы «Чигар», что в районе Лопарской, местные СМИ рассказывали. Но вкратце напомним. Первое нападение произошло в декабре минувшего года. Тогда стая одичавших собак, ведомая волчицей, растерзала трех маленьких оленят. А в начале февраля та же, по прикидкам, стая задрала уже всех чигарских оленей. Сторож, вооруженный вилами, отбивался, однако сделать ничего не смог.
— В декабре мы обратились в Госохотинспекцию, но к нам никто не приехал. А когда уже все олени погибли, прождали охотоведа несколько дней. Дождались, но никаких мер принято не было. Сказали, что рядом с населенным пунктом стрелять нельзя. Хотя ферма находится в лесополосе, — поделилась председатель «Чигара» Светлана Матрехина.
К чему это я? А к вопросу о жизненной необходимости и реальности ее доказательств...
Начинать — с себя
Чаяния оленеводов во многом находят понимание в региональном парламенте. Вопросы, поставленные ими, сейчас прорабатываются. Однако и к самим труженикам тундры есть претензии.
— Да, надо, чтобы охотники, отчитываясь, предъявляли ухо убитого оленя, — согласен заместитель председателя комитета по экономической политике и хозяйственной деятельности облдумы Валерий Страхов. — Но тут вопрос и к оленеводам. Если контролировать, уши следует метить у всех домашних оленей. Пасутся-то частные и коллективные вместе. Сам был свидетелем такой картины. Едет из тундры упряжка, груженная оленьими тушами. Спрашиваем у возницы, чьи это животные были? Говорит, мои собственные. А на самом деле? Получается мутная вода, в которой уживаются и браконьеры, и оленеводы.
Потрудиться, по мнению Валерия Викторовича, надо и там, где никаких законодательных нововведений не требуется. Достаточно лишь вспомнить, как по-хозяйски делалось раньше.
— Если огород открыт, обязательно курица зайдет и выклюет все семена. А тундра у нас сейчас открыта. Необходимо ставить изгороди, как на других северах, — чтобы не вытаптывались пастбища, не заходили посторонние. У нас изгороди тоже были. Но давно пришли в такое состояние, что приказали долго жить. Нужно восстанавливать. То есть начинать наводить порядок надо с самих себя.
По части же мест, разрешенных для охоты, судя по всему, изменения все-таки намечаются. Готовится региональный закон о территориях традиционного природопользования.
— Он уже прошел первое чтение в нашем комитете. Но я его пока снял с рассмотрения, поскольку появился Совет представителей коренных малочисленных народов Севера при правительстве Мурманской области. Тот орган, к которому мы можем обратиться как к эксперту в вопросе определения этих самых территорий, — пояснил Страхов. — А определять их надо. С тем чтобы ограничить охоту.
По словам представителя думского комитета, реально принятие такого закона к лету этого года.
А еще Валерий Страхов убежден в том, что нужна региональная программа возрождения и развития оленеводства на Кольском Севере. Но это уже — тема отдельного разговора.
Татьяна РЯЗАНОВА
http://www.mvestnik.ru/shwpgn.asp?pid=20090415818
Меню
